Купальница европейская

Это русское, русское — купальницы в березняках, купальницы под черемухами. Сильный ветер гонит кучевые облака, но жаворонок в небе стоит недвижно. Под ним золотые луга новгородской России. Над ним рублевский голубец неба. Окрест него — просторы, просторы, просторы.

Купальница поднимается рано — сразу после снеготаянья. Зеленой вороночкой выходят из земли ее листья. И выносят с собой желтоватую горошину бутона: вот он, на дне этой спирально закрученной воронки. Будто прямо с землей соприкасается узелочек будущего цветка. И не верится даже, что вознесется он высоко-высоко в небо, и кузнечики будут заламывать головки свои, чтобы увидеть его на фоне рассветного облака. Случится это очень скоро. Зеленый шарик бутона так и рвется ввысь — словно тянет за собой медлящий стебель. Уже распустила купальница узор, но прорезанные листья уже все чаще подлетают к ней разноцветные жуки-усачи.
Вот шарик бутона начинает изнутри наливаться золотым светом. Включаются луговые светильники. Постепенно, исподволь нарастает напряжение в зеленой цепи. Хорошеет купальница, все крупнее и ярче становится ее шарообразный цветок. Маленькая золотая сфера! Точнее, система сфер: ведь чашелистики у купальницы идут в несколько слоев.

Стебли купальницы незаметны на зеленом фоне трав. Потому и кажется, что шарики свободно парят над землей. И на разной высоте от нее. Это создает волшебный эффект. Он усиливается полетом бабочек-зорек, поблескиваньем жуков-бронзовок. Купальниц — мириады. Белая ночь, на мелководье плещутся серебряные лещи, черемуха берет мир в гипнотический плен. А на полянах зыблются в струях веера неисчислимые золотые бубенцы. Под ними — зеленый сумрак трав; над ними — бледное бирюзовое небо. Почти бесшумно проносятся таинственные бражники — будто прилетели на Землю с далеких миров; ровно и строго отсчитывает звездное время кукушка.

Цветы воплощают образ солнца на разный лад. Обычно используются средства живописи — цветок как бы рисует солнце на плоскости. Но часто эта плоскость выгнутая — так что ощутим переход к рельефу. Живопись обычно сочетается с аппликацией — лепестки вырезаются наподобие лучей. Но купальница делает новый шаг в развитии древней темы. Она создает скульптурный образ солнца. Оно ведь не диск, а шар. И поэтому выход к третьему измерению является обретением совершенства.

Что там, внутри чудесного шарика? Под золотые своды не проникает ничто суетное, случайное. Замкнутая вселенная купальницы отключена от внешнего мира. Однако желанные гости могут посещать ее, если, конечно, знают ключ к скрытной купальнице. Чашелистики в несколько слоев огородили средоточье цветка. Ни с какой стороны не найти внутрь купальницы прямого хода. Тем не менее цветок постоянно принимает гостей. Давайте представим путь, который должна проделать букашка, дабы пробраться к нектарникам. Чашелистик; еще чашелистик; опять чашелистик. Настоящий лабиринт! Да тут и заблудиться недолго. Паучку — тому легче: тянет за собой путеводную нить — в случае чего по ней легко выберется назад. Но и жуки находят дорогу — ведет их древнее инстинктивное знание этих золотых путей. Попробуем внутренний мир купальницы увидеть их глазами.

Это фасеточные глаза — и их нельзя закрыть. Дивно в этом золотом рассеянном свете — под желтым небосводов, в джунглях тонких тычинок. Но что за странные фигуры виднеются на горизонте? Они явно отличаются от тычинок размером. А формой похожи на изящнейшие, красиво вогнутые ложечки. В масштабах цветка они, конечно, кажутся огромными. Повернутые черпачками к периферии цветка, эти ложечки будто для того и созданы, чтобы вкушать с них божественную амброзию.

Перед нами лепестки купальницы, чудодейственно превратившиеся в нектарники. Впечатляющий метаморфоз! Доверив чашелистикам информационную функцию, лепестки взяли на себя роль радушных угощателей. В основании черенков этих ложечек имеются медовые ямки. Это они источают медвяный запах, усиливающий лирическое обаяние купальницы.

Вот ряд несхожих форм: искусно рассеченный лист купальницы — вогнутый, широкий чашелистик — ложечка; лепестка — нить тычинки. Гёте видел в этой последовательности единый цикл преобразований, как бы одну серию смелых метафор. Не потому ли общение с травами находило в нем поэтический отклик?

Начинают осыпаться желтые чашелистики. Но есть затененные места, где купальницы еще очень свежи. В лесном сумраке они выглядят иначе, чем на открытых солнечных полянах. Растут без тесноты, вытягиваются выше — здесь не просто поймать живительный луч. Легко очеловечить купальницу — прямой стан стебля, золотая головка цветка. А лист как ладошка зеленая. Не такая, как у нас, но все же ладошка.

Поразительна стройность этого растения. Купальницу хочется назвать женственной. И этот эпитет не будет образной условностью, ибо стихия "вечной женственности" растворена всюду. В растениях она тоже проявляется с пронзительной силой. Народ чувствовал это — тому свидетельство сами названия растений. Купальница! Вот она входит по плечи в свежесть ночи — видна лишь одна золотая головка над низким луговым туманом. А утром зябко выходит к солнцу и долго еще просыхает роса на узорных листьях.

Добрый цветок! Вот красота земная, вот лиризм нашей природы. Замкнутый цветок обращен к солнцу. О эта тяга небесная! Она соприсуща растениям. Она роднит нас с ними. Покажется вдруг: ослабь привязь стебля — и золотые сферы уплывут в лазурь. Не догнать, не вернуть. Такие они легкие, воздушные. И долго будет стоять в глазах этот сон-наваждение: сонмы золотых шариков поднимаются к небу. Солнце магнитно притягивает их — и они летят над облаками, над птицами. Фантастическое зрелище! Так кончается сказка купальниц.